Я вот щас читаю серию Вилар об Эмме и Ролло и в последней книге, когда Эврар (я думаю те, кто читал, сразу вспомнят) хотел рассказать Эмме о ее норманне, но она не захотела бередить свои старые раны, и подумал: а ведь Ролло везде ищет свою Птичку! У меня стало так хорошо и радостно на душе, что даже этот ужасный снег не смог испортить мне настроения! Просто я так переживала за героиню всю книгу, что известие о том, что глав герой наконец одумался, привело меня в неописуемый восторг! w00t11

ЧУДЕСНЫЙ МОМЕНТ! Итак смешно, и так трогательно, и так волнующе. И позабавило, когда Мэри с перепугу решила, что Брэндон ее укусил. А вообще мне еще в этой книге (имею в виду Королеву в придачу) почему-то очень занятно было читать про охоту Брэндона  и Фпанциска, и как они в хижине отшельника все время смеялись.

Да! Так трогательно, что он не умея писать, хотел попытаться всё же написать ей письмо!!!  :wub:  Хотя для неё это было не важно, умеет он писать или нет... 

Люка, он ее не любил, он просто не смог выдержать, что из-за него еще кто-то погибнет. Полюбил он ее гораздо позже

По-моему, в "Самом совершенстве" таких трогательных моментов на две трети можно набрать! ОБОЖАЮ!!! :wub:

Нет, когда он писал ей письмо.. .когда она его читала - вот где я ревела больше всего!!!!!!!!!!!!

Ну не знаю, я тогда за них оч переживала, прямо таки изводилась вся, но меня на слезы пробирает именно когда они показывают, как любят друг друга после каких-нить проблем....

Мне тоже понравился! Трогательный!

Симона Вилар... Серия "Эмма-птичка"

"...Она не знала, что следует делать, чтобы удержать его, ибо была еще слишком неопытна. Очень осторожно (О небо! Так поступала и Снэфрид!) она провела тыльной стороной кисти по его щеке, твердой скуле, запустила пальцы в волосы. Ролло поймал ее запястье, останавливая, но вдруг сам прижал ее ладонь к лицу и закрыл глаза. Эмма чувствовала кожей его горячее, сбивающееся дыхание.
     - Отпусти меня, - вдруг умоляюще проговорил он.
     Эмма ощутила мгновенное торжество. Ролло, который никогда не менял решений, теперь был слаб, был в ее власти!
     - Ни за что!
     Стремительным движением она обвила его плечи, притянула к себе его лицо.
     - Один лишь раз, - прошептала она у самых его губ. - Один... Об этом никто не узнает. Будь со мной, забудь обо всем. Один-единственный раз, о Ролло!.. Чтобы потом я стала сильной, чтобы сумела повиноваться твоей воле... Люби меня!
     В самом сердце зимы она бормотала эти дикие, горячечные, безумные слова, словно в нескончаемом сне. Странное освещение, запах хвои, иссушающий жар в груди... Она сама испугалась силы и новизны своих чувств. На миг где-то в глубине души шевельнулся стыд, но она заставила его замолчать. Могучее притяжение, которое она испытывала к этому мужчине, удесятеряло ее силы, а ощущение своей власти над ним делало ее свободной как птица.
     - Люби же меня! - задыхаясь, приказала она.
     Мучительная дрожь, звучавшая в ее голосе, заставила его обезуметь. Совсем близко было это прекрасное, бледное от волнения лицо. Хмель бросился в голову Ролло. Она была словно риф, который невозможно обойти, его корабль неотвратимо несло к ней, и он упивался неотвратимостью надвигающейся гибели. В ней смешались невинность ребенка и тяжкое дыхание страсти земной женщины - и эта сладчайшая смесь путала мысли, туманила рассудок. Он грубо схватил ее и впился в ее губы, не пытаясь сдерживать клокочущее в нем желание, не давая ей пошевелиться и в то же время стараясь не касаться ее тела. Но Эмма вдруг сама припала к нему.
     Ролло зарычал, но она не испугалась, подчиняясь воле изголодавшегося зверя, и тогда он стал теснить ее, пока не прижал спиной к шершавому стволу. Эмма запустила руки под его плащ и гладила его спину, остро сожалея, что не может касаться его кожи.
     Теперь он целовал ее спокойнее и так нежно, что внутри у нее все дрожало. Все мысли ушли, и теперь она испытывала только радость от его близости. Когда же конунг, склонившись, коснулся губами ее горла там, где расходился лисий мех, ей показалось, что тепло этого поцелуя проникло в самое сердце. Оно забилось еще неистовее, и несмотря на то, что вокруг лежал снег, тело ее покрылось испариной. Пожалуй, она и сама не знала, чего хочет, не ведала, что сейчас произойдет..."

я чуть было не умерла на этом моменте... прям на работе...

Акви, хорошие моменты!
Но вообще вся эта серия состоит из таких!  :wub:

А я просто умирала на работе! думала щас буду головой об клаву биться!  :wub:  Их первая любовная сцена, такая внезапная, такая сильная.... очень эротичная и при этом оч нежная!!!!!!

Этот отрывок из романа Дины Маккол «Запретная страсть», он является переломным моментов в судьбе главных героев книги.

     - Я ищу одного человека. Его имя - Джексон Рул.
     Женщина нахмурилась, словно вспоминая что-то, а потом покачала головой.
     - Сожалею, мне это имя не встречалось. Впрочем, полного списка оставшихся в живых еще нет. Но, если вы наведете справки в отделении полиции, они, наверное, смогут вам помочь, - голос ее смягчился, она положила руку на плечо Ребекке. - Вы, конечно, знаете, что нескольких человек пока не опознали?..
     По щекам Ребекки покатились слезы.
     - Не надо так говорить! Он не может быть в морге. Я не хочу, чтобы он был в морге! - Голос ее дрогнул. - Нет-нет... он не может быть в морге!
     - Я понимаю, дорогая моя. Мне очень жаль... Ребекка отвернулась и отерла слезы, стараясь сдерживаться - по крайней мере до тех пор, пока не выяснится, что есть о чем плакать. Она всхлипнула... и чуть не задохнулась от волнения, когда в конце зала, в сводчатом проеме, появился мужчина.
     - Джексон?
     Ребекка видела лишь его силуэт, но осанка показалась знакомой да и рост тоже. С замирающим сердцем она зашагала по проходу, обходя койки и людей.
     А через несколько секунд закричала во весь голос, выкликая его имя.
***
     Джексон очень устал, у него болело и тело, и душа. В горле першило от дыма, зудела кожа на обожженных руках. Но главное, что мальчишка уцелел! Фредди остался сиротой, однако в сравнении с прежней его жизнью это было не так уж плохо.
     Почти все утро ушло на разговоры с полицией. Когда наконец Джексона оставили в покое, он почувствовал полное изнеможение. Но надо было сделать еще одно дело - отыскать телефон. Больше всего на свете ему хотелось сейчас услышать голос Ребекки. Он остановился в дверях, обвел взглядом комнату, полную людей, лишившихся крова, и понял, что теперь стал одним из них. Да и вряд ли в ближайшее время что-то изменится...
     И вдруг Джексон услышал, что кто-то зовет его. Он узнал этот голос... единственный, любимый голос! Да, это была Ребекка! Она смеялась сквозь слезы, широко раскрыв объятия.
     Он рванулся навстречу. Поймал Ребекку на бегу, поднял и закружил, уткнувшись лицом в изгиб ее шеи. Все барьеры рухнули, и он более не мог противиться своему чувству. Ему удалось выжить только ради этой женщины и ее любви. Ради новой жизни.
***
     - Ты жив! Жив! Слава Богу, ты жив! - Ребекка обвила руками его шею и громко рассмеялась, когда он оторвал ее от пола и закружил в своих объятиях. Будущее ее не тревожило: она любила Джексона Рула и устала противиться этому чувству.
     - Ты с ума сошла! - пробормотал он, осыпая ее лицо и плечи поцелуями. Он плохо сознавал, что делает, в голове билась одна мысль: Ребекка позволяет ему целовать себя! - Будь у тебя хотя бы капля здравого смысла, ты бы не появилась здесь.
     И при этом подумал: «Слава Богу, что ты пришла!» Джексон поставил Ребекку на пол, изо всех сил стараясь совладать с собой. Но страсть к этой рыжеволосой девушке была слишком сильна. Оя чувствовал, что стоит поцеловать ее еще один раз - и остановиться будет невозможно. Находиться с ней рядом - все равно что играть с огнем.
     У Ребекки захватило дух от радости. Восторженно смеясь, она с силой сжала руки Джексона, но, к ее удивлению, он вдруг болезненно поморщился. Бросив взгляд на его ярко-розовые ладони, Ребекка поняла, что жар разбушевавшегося огня все-таки коснулся Джексона.
     - Ты обгорел! - Ее голос дрогнул.
     - Не очень сильно, - тихо ответил он, гладя ее лицо.
     Его кожа была горячей на ощупь, и Ребекке едва не стало дурно, когда она представила, от какого кошмара ему удалось спастись.
     - Полечи свои ожоги, - прошептала она.
     Он наклонил голову, и Ребекка оцепенела. Потом их губы слились.
     Его поцелуй был нежным, но настойчивым, и она ответила на него, потеряв всякое представление о времени и пространстве, - таким острым было наслаждение. Глаза ее закрылись, и она целиком подчинилась ритму его прерывистого дыхания, которое ощущала на своих щеках. Но вот Джексон слегка отодвинулся, и только тогда Ребекка открыла глаза. Она обессилела так, что рухнула бы на колени, но он вовремя поддержал ее.
     Его синие глаза потемнели от волнения, ноздри раздувались, на щеках играли желваки.
     - О Господи, Ребекка...
     - Да.
     Джексон резко дернулся и прищурился, словно смотрел вовсе - не на пять веснушек на ее переносице, а куда-то в будущее, о котором прежде не смел и подумать.
     - Будь поосторожнее с ответами, девочка. А то, чего доброго, получишь совсем не то, на что рассчитываешь.
     Она покачала головой.
     - Никогда.

Ой, обалденный момент! Действительно классный!
Откуда только Филлипс такое придумала?  :wub:  :wub:  :wub:

Виктория Плентвик "ВЛЮБЛЕННЫЙ ГРЕШНИК"
Вот отрывок из самой любимой моей "малышки". Вообще-то я не люблю настолько короткие романчики, обычно в них места хватает лишь на выяснение отношений, секс и хеппи энд. Но все же попадаются настоящие шедевры. :wub:
А этот... Это просто моя мечта, и многолетняя фантазия. К сожалению это единственный роман, где все начинается подобным образом.:wub:
Высокая стройная брюнетка, в которой любой без труда мог узнать Элис Керрингтон, уверенно прокладывала себе дорогу сквозь удивленную толпу. Декольте ее изысканного черного платья едва ли не до половины открывало пышную грудь, а на спине опускалось до талии. Дорогой шелк плотно облегал бедра Элис и колыхался вокруг ее ног при ходьбе. Блестящие темные волосы были закручены на затылке в тяжелый узел, чтобы ничто не могло скрыть красоту ее обнаженных плеч.
Цвет платья и полное отсутствие украшений были разительным контрастом вычурным нарядам остальных дам, собравшихся сегодня в этом ресторане. Гостям предварительно разослали шикарные приглашения, на которых золотом сияла эмблема компании «Моррисон Холдингз». Все приглашенные сочли за честь явиться на торжество, обещавшее стать главным событием летнего сезона в Лондоне.
Элис шла, не глядя по сторонам и не обращая внимания на присутствующих. На лице ее словно застыла маска отрешенного спокойствия, взгляд голубых глаз не отрывался от небольшой группы самых именитых гостей, теснившейся в дальнем конце зала вокруг высокого и широкоплечего человека. Именно из за него Элис пришла сегодня сюда. Это был Сайлас Моррисон.
Элис осталось всего несколько шагов, когда он подхватил со стола полупустой бокал и поднес его к губам. В это мгновение Моррисон и заметил новую гостью. Его ноздри сразу расширились, голова откинулась назад, возле рта заиграли желваки. Раздвинув плечом окружавших его людей, Сайлас шагнул навстречу Элис. Вид у него при этом был такой, словно он готовился к битве за свои законные права. Моррисон напряженно выпрямился. Его коротко остриженные темные волосы казались колючими, синие глаза смотрели пронзительно и недобро, рот неприязненно сжался. Элис знала, что Сайласу недавно исполнилось тридцать четыре года, но сейчас, глядя на тонкие морщинки, залегшие у его глаз и в уголках губ, она подумала, что ему можно дать все сорок пять.
— Так‑так… — протянул Моррисон, рассматривая остановившуюся напротив него Элис. — Неужели ко мне пожаловала сама Элис Керрингтон! Что‑то не припомню, чтобы ваше имя значилось в списках приглашенных. С моей стороны было бы весьма опрометчиво приглашать вас на празднование моего дня рождения — ведь именно я повинен в банкротстве вашей захудалой фирмы!
Элис вздернула подбородок еще выше, словно это могло прибавить ей роста. Но как она ни старалась даже на своих высоких каблуках, приблизиться к двухметровому гиганту Моррисону ей не удалось.
— Я не получала приглашения, мистер Моррисон, — с язвительной любезностью ответила она, вкладывая в свои слова всю накопившуюся к этому человеку ненависть. От взора Элис не укрылось то, как ресторанный служащий в белом пиджаке, пропустивший ее в зал, потому что она соврала, будто пришла с одним из гостей, сделал знак мрачному охраннику, и тот сразу же начал пробираться к ней.
А взгляд Моррисона тем временем скользнул по ее дорогому, сшитому по специальному заказу платью.
— Ах, значит, это не я, а вы оказались столь опрометчивы… Хотя должен заметить, что нарядились вы уж слишком роскошно для деловой дамы, которой впору отправляться в долговую яму, — заметил он со всем сарказмом, на какой был способен. — Думаю, судебные исполнители должны были выполнить свои обязанности с большим рвением — суммы, вырученной за одно только это платье, было бы достаточно, чтобы рассчитаться с несколькими из ваших многочисленных кредиторов. — Сайлас насмешливо повел бровью.‑Неудивительно, что в подобном платье вам удалось затеряться среди моих гостей. А черный цвет, я полагаю, избран вами совсем неспроста — ваша фирма погибла, и это траур по ее кончине. — Моррисон немного помолчал. — Или вы хотите попытаться разжалобить меня? Уж не заявились ли вы сюда для того, чтобы попросить у меня подаяния? В таком случае прошу меня простить, — Моррисон широким жестом указал на накрытые столы, — но, как вы сами можете видеть, мы еще не приступали к ужину. Почему бы вам не связаться с моей секретаршей? Она назначит вам время, когда вы сможете прийти в мой офис, и, возможно, я что‑нибудь для вас наскребу. Большой помощи не гарантирую, но ведь нищему выбирать не приходится. Правда, мисс Керрингтон?
В голосах гостей, сгрудившихся за спиной Моррисона, зазвучало искреннее удивление. Посыпались вопросы, но соперники были слишком увлечены своим разговором, чтобы обращать внимание на других.
— Я пришла сюда не для того, чтобы просить милостыню, — холодно отчеканила Элис. Внутри у нее все кипело от возмущения. Так вот чего добивался этот садист — чтобы она начала умолять его! Он погубил ее фамильное дело, разорил их фирму, сломал ее столь блестяще начавшуюся карьеру, сделал ее нищей, а сейчас хочет превратить во всеобщее посмешище, втоптать в грязь. Не получится! Ни за что!
— Вот как? — усмехнулся Сайлас. — В таком случае, может быть, вы желаете сделать мне какое‑либо одолжение? — поддел он Элис. — В конце концов, это мой день рождения, и сегодня многие дарят мне подарки. Вы тоже хотите мне что‑то преподнести?
— Вы угадали, — кивнула Элис, подступая ближе и пряча руку в складках платья, как будто она шарила в поисках кармана.
— Правда? — спросил Сайлас. — Интересно, что вы можете мне предложить, чего у меня еще нет? — лениво протянул он, отпивая глоток шампанского из бокала. Всем своим видом Моррисон выражал уверенность в том, что Элис не представляет для него никакой опасности. Разве он может испугаться какой‑то взбалмошной девицы?
Элис поняла, что пора действовать. Ситуация сейчас складывается в ее пользу.
— Я хочу преподнести вам вот это! — ответила она.
Моррисон не распознал опасности. И когда ее кулак летел к его лицу, уклоняться от удара уже было поздно.
Всю свою силу, ярость и негодование вложила Элис в это движение; удар, обрушившийся на наглую физиономию Моррисона, получился весьма солидным и уж совсем не женским.