Я тоже иногда пишу стихи, которые можно назвать не большими историями из жизни моих выдуманных героев. Может они вам не понравятся, но мне очень хочется с кем-нибудь поделиться наболевшим:
***
Оба дуэлянта, как и было, сказано в договоре, были в чёрных масках. Для лёгкого сражения один из них снял с себя камзол, оставшись в белой рубашке, произнёс:
- Я надеюсь, в вашем кармане найдётся предсмертная записка, в которой вы никого не вините, как и было сказано в договоре…
       Случай был жесток
В руке моей клинок судьбы,
В чём истинность моей вражды.
Не слышу более тебя,
И жизнь теперь бессмысленна.
Ушёл потерянность мечты,
А для меня был главным – ты.
О, пожалей же ты меня,
Вернись назад и я твоя.
Как время повернуть мне вспять,
И маску эту с тебя снять.
Повинен в смерти лоскут тьмы,
Тот бархат строгой черноты.
Лишь неподвижный лёд в глазах,
И необузданный мной страх,
Всю душу полностью он съел,
О, как посмел же, как посмел,
Холодный и стальной клинок
Пронзить, оставив мне лишь рок.
И груз греха, убив тебя
Я не забуду никогда.
Как под покровом полнолунья,
Фортуна она просто лгунья,
Властитель случаев убийства,
Как сильно я сражалась с жизнью,
И думала то враг беды,
А оказалось это ты.
Зачем исполнила приказ,
И в нужный, точный ночи час,
Пришла я к берегу тому,
Не зная, думая к кому.
И чувства сердца подвели
Мои желания, мольбы,
Теперь уже лишь бесполезны,
Кровь на руках они нежны,
Ласкают волосы твои.
Рубашка белого батиста,
Сверкала ранее игристо,
Теперь сера из – за земли,
И в пятнах крови из – за лжи.
А по щекам текут рекой,
Земля размокла под тобой,
Не останавливаясь слёзы,
И как вернуть былые розы,
Как мне спастись от этого унынья,
Не смочь повинность пронести я,
Беру любимую мной шпагу
И вырезаю в теле рану.
Ложусь я рядом близ тебя,
Быть может, встретимся любя.
Если любил, конечно, ты,
И поредели вновь ряды.
Смотрю на небо, на луну,
И верю в то, что я люблю.
Пусть такова моя расплата
Самоубийством будет рада.
На утро тела два найдут,
Одно с запиской будет тут.
В кармане чёрного камзола,
Твоею подписью готова,
Исполнить значимость свою.
Пусть погорит она в аду,
И счастие придёт тому,
Кто передаст её огню.
А мой же грех страданье вечность,
Служение силе – бесконечность,
Из памяти не стёр никто,
О том убийство суждено,
Вновь напоминает мне,
Не о покорности судьбе.
Я думала, что смерть поможет
И Бог мне новый шанс одолжит,
Но вновь разлука превзошла,
Любовь былую мне вернуть нельзя.
Суд божий с честью я пройду,
Но за грехи благодарю
Властителя случайных бед
Любви был отдан мой обет.
Я расплачусь и вновь пройду
Чрез круги ада, заберу
Тебя с собою и умру,
Умру не в первый раз, но всё же
Быть может дьявол мне поможет.
Местами время поменяв,
Скрыться смогу я не играв,
В эту игру из трёх сторон,
В ней поперёк любовь и он,
Терзатель душ заблудших мир,
В котором ты был мой кумир.
Вернуть мне всё и всё исправить,
И вечный сон, в котором ранить
Тогда не в силах буду я,
Случайность смерти для меня
В момент не станет вдруг важна…
***
     Любовь и война.
Белый снег кружится, летит,
Сопровождаемый лёгким ветром.
Он смотрит и молчит,
Не уместным желаньем поэта.

Ты пишешь портрет не с лица, только с слов.
Безвестность, синоним – забытость.
Мне дан старый дом, это кров,
Это место, где полная скрытость.

От других, где нет зла, где нет боли,
Я ушла, чтобы с тобою быть.
Ты не чувствуешь важности роли,
По течению так легко плыть.

И с утра до заката мы живы,
А любовь греет наши сердца.
В голубых глазах много силы,
Чтоб пройти всю войну до конца.

До победы в смятеньях и смутах,
Глупость также один из грехов.
Обещаниям верить их глупо,
Платим счастьем падая в ров.

Как наркоз время быстро иссякнет,
Ложь уместна правленьем добра.
И фундамент судьбы вдруг обмякнет,
Управленье подвластно врагам.

День за днём всё чернее рассвет,
Свет нейтрален, сужденье убито.
Выше дым поднимается вверх,
Сострадание в мыслях забыто.

Пали стойкость, отрада, удача.
В забытье все умы и чины.
И границы незыблемо пряча,
Вместе с прошлым живём до весны.

Наше счастье – мы в уединенье,
Далеки стоны, выстрели, гром.
Ужас войн не постигнет мгновенья,
Где мы были с тобою вдвоём.

Нам не важно, иль холод, иль бедность,
Пусть возможности нет изменить,
Этот голод и вечная бледность,
Но любовь им не даст умертвить.

Каждый день может быть и последним,
Смысл есть – без потери любить.
Каждый час в состоянье победном,
Нашу волю нельзя сокрушить.

Чувства тёплые греют мне душу,
Счастье есть, хоть убийства вокруг.
Клятву верности я не нарушу,
Не разлучит ни смерть, ни недуг.

Сокрушимы на море, на суше,
Не готовились к этой войне.
Крики помощи режут мне уши,
Снисхождения просим извне.

Люди гибнут за честь, за свободу,
Отправляют не вольных на смерть.
В самых первых рядах как по роду,
Наступают на гибели сеть.

Ты был там, от чего и страдаешь,
Память дань отдаёт той войне.
«Всё пройдёт», так усердно внушаешь
Видя красную кровь на земле.

Запах гари, желание выжить.
От убитых и раненных тел,
Не хочу это больше я видеть,
Красный цвет, белый снег – наш удел.

Нужно верить, Господь нам поможет,
И судьба повернётся как вспять.
Вместе силу и волю все сложат,
До победы чуть-чуть устоять.

Будем вместе и будем счастливы.
Врач не найден, но с нами мечта.
Снег идёт, мы луною любимы,
Мы храним обереги добра.

Нежность взгляда и ласковый голос,
Забываю о страшной беде.
Ждём удачу и благую новость,
Пусть любовь побеждает везде.
***
   Любовь без сознания и разума
И снова кроет пелена
Твои несчастные глаза.
Сознание теряет тело,
Но сердце это мне так грело.
Каков, ты есть, тебя люблю
И Господа благодарю
За то, что создал он тебя.
В безумие я влюблена.
Твой разум и твоя душа,
Барьеры, степени круша,
Принадлежит теперь лишь мне.
Столь сильных слов нет на Земле,
Твердишь, их мне на посвященье,
Что б не кончалось то мгновенье
В котором мы с тобой вдвоём.
И нежность – полный водоём,
Он полон взглядами любви.
Сияньем глаз твоих поражена я,
Не уж–то так чисты они. Любая
Фраза поглощается тобой и все движенья
Ты чтишь не как счастливые виденья,
Всё как реальность ты воспринимаешь,
Добро иль зло, как я ты различаешь.
Раним, и слёзы катятся из глаз,
Они так хороши и так кристально чисты,
И светятся добром, хотя слегка игристы.
Зрачок скользит по телу моему,
Ты смотришь на меня, я чувствую, люблю.
Сильней не существует чувства,
Не вижу твоего безумства.
И не решительные мокрые уста
К моей ладони прикасались часто,
Как кавалер ведёшь себя всегда.
А излагается мне только правда,
Уверена, ты не умеешь лгать.
Чужие письма я привыкла рвать,
Ну, а твои навеки сохраню,
Я снова повторяю, что люблю.
И не пугает судорога рук,
Их тряска, даже твой недуг,
Твоя болезнь опасна. О, нет
Навеки отдан мой обет,
Ты как никто, твердят мне « Сумасшедший!»
Мне всё равно лишь важен этот взгляд,
Который берегу я словно клад.
Да! Для меня является он кладом,
Ярким и ценным самым в мире даром.
Часы мои верны и мне уже пора,
Но не хочу я покидать тебя.
Сегодня ты решителен сильнее,
Ладони движутся твои ещё нежнее,
Любовь переросла вдруг в страсть.
Ты начинаешь обнимать,
И дрожь в руках твоих пропала,
Как тело страстью обгорало.
Наш поцелуй – уста сомкнулись в нём.
С тобой что – то не так, я чувствую нутром,
Твоя болезнь исчезла, её нет,
Мне кажется, я сплю иль это бред.
Не уж – то излечима страстью,
И от неё избавиться подобною напастью.
Нет, невозможно это! Время!
Уж полчаса как надо мне уйти.
Прости меня, прошу тебя, прости!
Я вынуждена уходить, пойми.
Осталось всего шесть, всего шесть дней терпи!
Пройдёт всё это быстро, уверяю.
Любовь свою храню, но проклинаю,
За ту судьбу, что Бог мне уготовил.
Открыта дверь, и ты так тихо молвил:
«Люблю тебя!» - не нужно лишних слов,
Ты к этому давно уж был готов.
Последний поцелуй к моей ладони – нежный.
Я выхожу, и этот мир промежный,
Он разделяет мнимых и больных,
Когда – то бывших этих и других.
Над клиникой немая тишина,
А предо мной стоят твои глаза.
Гром прогремел и ливень начался,
Теперь уж кроет пелена мои глаза,
Его болезнью я, наверное, больна...